ревизорский
КРИТИКА
«Вчера Гоголь читал нам новую комедию „Ревизор“... Читает мастерски. Не знаю, не потеряет ли пиеса на сцене, ибо не все актёры сыграют, как он читает».
из письма Петра Андреевича Вяземского к Александру Ивановичу Тургеневу,
18 января 1936 года
После читки пьесы судьба комедии развивалась стремительно. Сразу после одобрения императора «Ревизор» был издан в марте 1836 года. А уже 19 апреля состоялась его премьера в Александринском театре. Сегодня эта комедия входит в репертуар ведущих российских театров. Но тогда, в день премьеры, Николай Гоголь остался недоволен постановкой. Как отреагировали критики своего времени на театральную новинку?
«То ли дело „Ревизор“; читали ли вы сию комедию? видели ли вы её? Я ни то, ни другое, но столько о ней слышал, что могу сказать, что издали она мне воняла. Автор выдумал какую-то Россию и в ней какой-то городок, в который свалил он все мерзости, которые изредка на поверхности настоящей России находишь: сколько накопил он плутней, подлостей, невежества. Я, который жил и служил в провинциях, смело называю это клеветой в пяти действиях. А наша-то чернь хохочет, а нашим-то боярам и любо; все эти праздные трутни, которые далее Петербурга и Москвы России не знают, половину жизни проводят за границей, которые готовы смешивать с грязью и нас, мелких дворян и чиновников, и всю нашу администрацию, они в восторге оттого, что приобретают новое право презирать своё отечество, и, указывая на сцену, говорят: вот она, Россия. Безумцы. Я знаю господина автора — это юная Россия во всей её наглости и цинизме».
Из письма писателю, драматургу Mихаилу Hиколаевичу Загоскину.
«„Ревизор“ есть явление чрезвычайно важное в нашей словесности. Кто знает, как тяжело у нас добывается современность, тот будет уметь ценить труд Гоголя. <...> Да, „Ревизор“ смешон, говорят, это преуморительный фарс? Нет, господа, найдите, потрудитесь изобрести другое выражение. Если правила пишутся с произведений, а произведения выражают общества, то наше общество другое, нежели то, когда эти риторики и эти пиитики составились. Другие элементы общества — другие элементы и комедии! Тут, может быть, начинается новая драма, хотя с переменою вещи мы и оставляем прежнее её название. В „Ревизоре“ мы будем напрасно искать наружной истины, которой мы привыкли до сих пор требовать от комедии. Тут есть истина Идеи, истина внутренняя, которая ставит эту комедию высоко между небольшим числом наших оригинальных драматических произведений».
«Тут шло дело не о французских маркизах, не об аристократических гостиных, которых узнать не всякому Бог судил a posteriori (с лат. „на основании опыта“), но о нашем обыкновенном быте. Тут актёру незачем ломать головы над придумками: стань и смотри. Вот отчего „Ревизор“ при всех сценических недостатках — неизбежных, впрочем, у нас — в целом идёт, может быть, удачнее всех комедий на нашей сцене».
«По свойству комедии, жизнь всегда в ней изображается ярче. В „Ревизоре“ эта яркость сама по себе доведена уже некоторым образом до резкости, а потому усиливать её — значит подымать до карикатуры, что отчасти и было на нашей сцене. В этом-то и искусство, чтобы не переходить через край. Тут актёр и автор сливаются: один поддерживает и дополняет другого. Комната Городничего устроена была, вероятно, по петербургским традициям и превосходно. Кто не помнит и этих фамильных портретов хозяина и хозяйки, которые для поверки тут же и сами налицо, и этих патентов на чин титулярного советника в рамках, и этой, наконец, вечной огромной бутыли с настойкою на окне, которая при всех наших общественных переменах, улучшениях, нововведениях, движениях вперёд и назад осталась неподвижна, на прежнем месте, в прежнем величии».
«Мы согласимся охотно с некоторыми критиками, что предмет этот слишком уж не нов ни для комедии, ни для действительности. Люди так много и во всём ошибались, что весьма уже трудно найти новую ошибку, из которой можно было бы сделать что-нибудь новое в комедии. Но если справедливо старое правило, что ошибаться человеку сродно, то я не вижу причин, почему бы не ошибиться и Городничему, который, как из комедии видно, к свойствам человеческим присоединял ещё и свойства городничего. Я не знаю, почему всё это может быть оскорбительно для тех, кого судьба назвала городничим, судьёю или купцом: комедия не аксиома».
«При первом представлении пьеса шла очень скоро. В разговорах не было той ленивой медленности, той благоразумной неспешности, которые составляют природные принадлежности нашего темперамента».
Выдержки из статьи «О „Ревизоре“ Гоголя»
в издании «Московский наблюдатель».
1. Завязка не нова
«Завязка „Ревизора“ есть не новая и пустейшая. В немецкой, французской, английской, русской и во всех литературах мира существуют повести, комедии и романы, основанные на инкогнито. Это самая древняя машина завязки. Автор „Ревизора“ не воспользовался всеми преимуществами этого старой сценической машины. Он основал свою пьесу не на сходстве или правдоподобии, но по невероятности и несбыточности».
2. Небывалый город
«В этом городишке все крадут, берут взятки, делают величайшие глупости, сознаются чистосердечно друг перед другом в своих плутнях и даже преступлениях. Комедия ли это? Нет. На злоупотреблениях административных нельзя основать настоящей комедии. Надобны противоположности и завязка, нужны правдоподобие, натура, а ничего этого нет в „Ревизоре“. Автор почерпнул свои характеры, нравы и обычаи не из настоящего русского быта, но из забытых произведений прошлого века. Желая представить русский уездный городок с его правами, изобразил городок Малороссийский или Белорусский».
3. Не комедия — фарс
«Это презабавный фарс, ряд смешных карикатур, которые должны непременно заставлять вас смеяться. Нравится этот фарс потому, что он устремлён против того, что всем не нравится, а именно против взяток. Другая приманка для публики есть современность чинов, костюмов, действующих лиц и самого вымышленного происшествия. В нашей литературе это большая редкость».
4. Претензии к языку
«У него язык слишком отзывается Малороссиянизмом. В русском просторечии он слаб, и впадает в неприятные плоскости (тривиальности). Отказаться от цинизма в языке. Кроме двусмыслия в языке автора „Ревизора“ так много противоизящного. Особенно можно было бы обойтись без смрада».
Какое впечатление оставляет пьеса «Ревизор»?
Неприятное. «Тяжело выдержать пять актов и не услышать ни одного умного слова, а одни только грубые насмешки и брань, не видать ни одной благородной черты сердца человеческого. В „Ревизоре“ нет пищи ни уму, ни сердцу, нет ни мыслей, ни ощущений. Автор сделал чучелу из взяточника и колотит его дубиной. Прочие лица кривляются, а мы хохочем, потому что в самом деле смешно, хоть и уродливо».
Что рекомендовал
Автору не худо было бы зарубить на стенку:
- Всё неизящное недолговечно
- К потомству доходят одни идея и чувствования
- Похвала друзей не есть справедливая оценка
- Аплодисменты и вызовы не слава
- Rien n’est beaux, que le vraie. Ничто так не прекрасно, как правда
Выдержки из рецензии на постановку «Ревизора»
в издании «Северная пчела».
«Комедия сия имела полный успех на сцене: общее внимание зрителей, рукоплескания, задушевный и единогласный хохот, вызов автора после двух первых представлений, жадность публики к последовавшим представлениям и, что всего важнее, живой отголосок её, раздававшийся после в повсеместных разговорах, — ни в чём не было недостатка. В чтении комедия выдержала театральный успех, если ещё не превзошла его, что и должно быть в комедии, писанной с умом и талантом, с истинною комическою весёлостью, но с меньшею заботливостью о игре и ошибках драматических внезапностей».
«Впрочем, как успех „Ревизора“ ни был блистателен, а всё же не может он не подлежать некоторым оговоркам, критическим замечаниям и осуждениям. Общие замечания о комедии господина Гоголя можно подвести под три отделения: литературное, нравственное и общественное».
1. «Ревизор» не комедия, а фарса.
«Дело не в названии: можно написать гениальную фарсу и пошлую комедию. К тому же в „Ревизоре“ нет нигде вымышленной карикатуры, переодеваний и проч. и проч. За исключением падения Бобчинского, нет ни одной минуты, сбивающейся на фарсу. В „Ревизоре“ есть карикатурная природа: это дело другое. В природе не всё изящно; но в подражании природе неизящной может быть изящность в художественном отношении.
Разумеется, „Ревизор“ не высокая комедия: тут не выводятся на сцену лица придворные, лица высшего круга, не выводятся и лица, отмеченные общим человеческим характером. Сцена в уезде. Автор одним выбором сцены даёт уже вам меру и свойство требований, на кои он берётся ответствовать».
2. Язык низок.
«Высокое и низкое высоко и низко по сравнению и отношению: низкое, когда оно на месте, не низко: оно впору и в меру. <...> Есть критики, которые недовольны языком комедии, ужасаются простонародности его, забывая, что подобный язык свойствен выведенным лицам. Тут автор не суфлёр действующих лиц, не он подсказывает им свои выражения: автор стенограф».
3. В «Ревизоре» нет правдоподобия, верности.
«Другие говорят, что комедия есть описание нравов и обычаев известной эпохи, а в сей комедии нет надлежащей определённости. Следовательно, где зрителю нельзя узнать по лицу и платью, кто какого прихода и в котором году он родился, там нет и комедии? Позвольте же спросить теперь: а комедия, в которой просто описан человек с страстями, с слабостями, с пороками своими, например, скупой, ревнивый, игрок, тщеславный — или типы, которые не принадлежат исключительно ни тому, ни другому столетию, ни тому, ни другому градусу долготы и широты, а просто человеческой природе и Адамову поколению, разве они нейдут в комедию? Тут нет никакой натяжки в предположении автора: всё натурально. Самохвальство, ложь, пустословие столичные обдают трепетом и легковерием людей и благоразумных, но необразованных — подобная мистификация сбыточна везде».
1. «Ревизор» — комедия безнравственная.
«В ней выведены одни пороки и глупости людские, уму и сердцу не на ком отдохнуть от негодования и отвращения, нет светлой стороны человечества для примирения зрителей с человечеством, для назидания их, и проч. Добрых и порядочных людей ищите для себя, вышедши из театра, тогда они будут вам нужнее и ещё приятнее после впечатлений, оставленных в вас сценическими лицами. Кто из зрителей „Ревизора“ пожелал бы быть Хлестаковым, Земляникою, Шпекиным или даже невинными Петрами Ивановичами, Добчинским и Бобчинским? Верно, никто! Следовательно, в действии, производимом комедиею, нет ничего безнравственного».
1. «Ревизор» — поклёп на русское общество.
«Нет ни одного уездного города в России, который мог бы представить подобное жалкое сборище людей. Следовательно, комедия — ложь, клевета, несбыточный и недозволительный вымысел, едва ли не пасквиль! Зачем искать оскорбления народному честолюбию в шуточном вымысле автора? Есть ли на белом свете люди, похожие на тех, которые выведены в комедии? Бесспорно, есть. Довольно этого!»
2. В комедии Н. В. Гоголя не видно ни одного умного человека.
«Неправда: умён автор».
3. В комедии Н. В. Гоголя не видно ни одного честного и благомыслящего лица.
«Неправда: честное и благомыслящее лицо есть правительство, которое, силою закона поражая злоупотребления, позволяет и таланту исправлять их оружием насмешки. В 1783 году оно допустило представление «Недоросля», в 1799-м «Ябеды», а в 1836-м «Ревизора».
Либералы напрасно встречали в Николае Гоголе единомышленника и союзника себе, другие напрасно открещивались от него, как от страшилища, как от нечистой силы. В замысле Н. В. Гоголя не было ничего политического. Он написал «Ревизора», как после написал «Шинель», «Нос» и другие свои юмористические произведения. У либералов глаза были обольщены собственным обольщением; у консерваторов они были велики.
«Если бы сам государь не оказал своего высокого покровительства и заступничества, то, вероятно, она не была бы никогда играна или напечатана», — отмечал Николай Гоголь. Писатель нелегко воспринял критику, был недоволен игрой актёров. 6 июня 1836 года Николай Гоголь уехал в Европу. Он продолжал работать над композицией пьесы и образами героев. До наших дней «Ревизор» дошёл в третьей редакции.
Выдержки из критической статьи «„Ревизор“. Комедия, соч. Н. Гоголя».